Абсурдотека:Коллективное стихотворение

Библиотека нетленной классики
Абсурдотека
Книжные завалы
Читальный зал · Книгохранилище · Случайная книга
Найти книгу
Об авторе данного шедевра

Данная статья предназначена для коллективного редактирования. Любой желающий может дописать внизу 4 строки в соответствии с правилами.

У каждой профессии запах особый,
Поэтому ассенизатор и злится.
Но есть «AXE-эффект»! И поможет он, чтобы
Жены и супружеских ласк не лишиться.
А булочник счастлив — он пахнет ванилью,
Его существо сладкий шлейф источает.
Уборщик завидует — пахнет он гнилью,
Ещё и копейки притом получает.
И будет он мстить врагу! Будет страшна
Месть эта! Он, выбрав мгновенье,
Бросается с криками «На, сука, на!»
На булочника в воскресенье.
А булочник в прошлом был славный боксёр,
Уборщик — крутой шахматист.
Итог — шах и мат. Боксёру — позор.
А в повесть въезжает таксист.
Бедовая служба — опасна, трудна,
Как в песне поётся одной.
Частенько в убыток бывает она.
ГАИ тому, видно, виной.
А разве бедняга-таксист виноват,
Что изредка любит он выпить?!
Ночь, улица, лампочка в пять киловатт.
Отчаянно пробует выбить
Ещё пять червонцев с какого-нибудь
Усталого грузчика каменных углей.
Вдали тот трудился, чтоб здесь отдохнуть,
В суровых безжалостных каменных джунглях.
Но, после такого, таксист — человек?!
Двуног, хотя. Мягкая мочка
Пробита серьгой в правом ухе навек.
И смотрит он «Папины дочки».
Ещё, ко всему, он гламурно одет
И матом прохожих не кроет.
Лишь редко, когда выражает совет
Тому, кто дверь сильно закроет.
А если случится, что грюкнута дверь,
Мохнатой ручищей детины,
То он закричит, запищит: «Ах ты зверь!
Ты ж так поломаешь машину!»
Ему бы в поп-звёзды с таким мягким нравом.
К тому же, зарплата у них
Законна, в связи с юридическим правом,
И дней не бывает плохих.
Но вот ерунда — коли хочешь на сцену,
То надо хоть что-то уметь.
Одни под фанеру зевают отменно,
Другим же приходится петь.
Труднее всего журналисткам хамить,
Которые лезут с «ремейками».
Узбек был один, говорил: «Замесить
Всю рожу б твою с канарейками!»
Кармен наиграть и лезгинку сплясать —
На всё был горазд тот узбек,
А вот журналистку, как Филя, послать
Не мог, хоть ты тресни, вовек.
Но лучше политиком быть, чем певцом,
Ещё лучше — как Черновецкий:
В лицо президента назвать подлецом,
А после, с улыбкою детской,
Писать на заборе «Министр — онанист!»
На радость лихим папарацци.
Хоть это и странно, но он каратист,
Прекрасно умеет он драться:
Виталий Кличко метит в мэры давно,
И, как результат, безуспешно.
Ведь те, у кого вместо мозга бревно
Блуждают в потёмках кромешных.
Вот так Буратино, продав свой букварь
Изысканный, бродит по джунглям.
Он прав не имеет, дрожащая тварь,
Но в том виноват бревно-кун ли?
Ведь на эмо-боя Пьеро променяла
Его вертихвостка Мальвина.
Собака её, кстати, свечку держала…
Да нет, просто так, без причины!
Продал Буратино букварь за косарь,
Купил за косарь он косяк.
Раз выдул — и стал он футбольный вратарь,
Но во втором тайме иссяк;
И понял он вдруг, что наркотики — вред,
Раскаявшись, ви́ну признал он,
Но поздно: не хуже горит сигарет
Живое полено… Не стало
Его к овертайму на поле футбольном.
Остались ворота пустыми.
Но, к счастью, в поступке настолько фривольном
Был он уличён боковыми
Арбитрами: «Ах ты бревно, симулянт!
За исчезновенье — горчичник!»
Назначен пенальти. И бьёт Мхитарян —
В штрафных он ударах «отличник».
Пустые ворота. Удар. Рикошет.
От штанги. От левой. И мимо.
В ворота вскочил запасной наш атлет!
Красавец! Пробивший — мазила!
И вдруг, разразившися матом,
Наш добрый-предобрый болельщик Альберт
Спустился с трибун с автоматом…
Суде́й, футболистов в живых больше нет.
Аж тридцать хедшотов — болельщики «win».
Альберт теперь лидер по фрагам.
И рядом за сердце схватился раввин…
Но вдруг, по долам, по оврагам,
На поле приехал бомбила
И всем предложил прокатиться.
«За руб довезёшь до Тагила?» —
Спросил его А́льберт-убийца.
Хотя было дело во Владивостоке,
Таксист почему-то не спорил,
Сказав лишь в ответ: «Я живу в Белостоке».
Желанье Альберта оспорил
Вкуснейшим разливистым пивом.
И тут начинается пьянка.
И в самом разгаре хвастливо
Альберт утверждает, что в банку,
Что на голове у таксиста,
Он метров с двухсот попадёт.
«Спросите у Коли-басиста,
Что этот Альберт — идиЁт», —
Сказал собутыльник гнусаво.
И тут прибежали менты.
Российской полиции — браво!
Без них бы таксисту кранты!
Менты окружили всех пьющих,
Пришлось им по сто наливать.
«Давайте в ворота всех бьющих,
Не надо про них забывать!» —
Сказал главный мент.
Немедля в ворота Альбертик встаёт.
Его пьяный кент
Бутылку последнюю вдруг достаёт,
Ещё непочатую, вместо мяча
И бьёт со всей силы в девятку.
Парировав резко удар сгоряча,
Альберт поломал себе пятку!
Кровь льётся рекою, менты голосят,
На поле въезжает карета!
И все алкоголики дружно глядят,
Кто выйдет оттуда. И это
Была сама Золушка в новых туфлях.
Присвистнул один: «Я бы вдул!»
Неясно, что было у них бы в мысля́х,
Но следом вдруг вышел назгул!
Менты за оружие было взялись,
Таксист предложил ему просто налить.
Назгул успокоил его: «Не боись!
Сейчас я уйду, я хотел лишь спросить:
Куда пошли хоббиты с главным Кольцом?»
«Я думаю, в ЗАГС», — отвечает таксист.
Не то, чтобы честным, за правду борцом,
Прослыл наш бомбила-таксист-активист!
Поэтому сразу, собравшимся здесь,
Моментом он в ЗАГС предложил прокатиться.
Все еле смогли в эту Ладу залезть.
Таксист смог удобнее всех примоститься
В просторном багажнике Лады Калины.
Единственный трезвый назгул за рулём.
Таксист там наелся вкуснейшей малины,
А спереди мент, пистолет же при нём,
Скорей для отмазки…
Приехали быстро
Благодаря смазке
В железной канистре.
Двух хоббитов там — жениха и невесту —
И кучу гостей это кодло застало.
Назгул прослезился — он вспомнил сиесту,
А кодло всем «горько» прегромко кричало.
И тут началось ну такое, не знаю,
Тут даже сам Санта внезапно явился.
Впервые прилюдно невеста шальная
Ответила «нет, не согласна»… Убился
Бедняга-жених о ближайшую стенку.
Назгул вдруг забрал обручальные кольца.
Альберт вдруг сказал: «Эх, вот взял бы спортсменку…»
Учёный добавил: «Спросил бы Бергольца…»
И в ЗАГС быстрой рысью вошли санитары,
Спросив потихоньку: «Кому нужна помощь?» —
И тут же откинулись от перегара
Альберта и многих других, рухнув про́меж
Назгула и умершего жениха,
Чтоб было поменьше у нас персонажей.
Вмешалась внезапно тут чья-то рука,
Как будто пред важной-преважной продажей.
Все стали намного-намного трезвее.
И тут вдруг пришли санитары из морга
Погреться, ведь в ЗАГСе намного теплее.
Спросили: «А что здесь была за разборка?
А, впрочем, неважно. Вы только скажите,
Целы ли их органы? Мы б их продали.
Целы? Замечательно! Лишь помогите
Достать их наружу, пока не пропали.
Вот вам инструмент: острый тре́пан и скальпель —
Учи́тесь! В аптечке есть спирт нашатырный.
Его нужно принять per os по пять капель,
Не чувствовать чтоб этот запах противный.
Поделим мы деньги на всех справедливо:
Нам — лишь девяносто процентов, вам — десять».
Альберт вскинул ствол автомата лениво
В ответ, предложив им всё тщательно взвесить.
«Ну ладно, давайте тогда фифти-фифти».
Альберт в санитаров прицелился молча.
Назгул, развернувшись в отличнейшем дрифте,
Машину угнал и направился в Сочи,
Пока в ЗАГСе с трупами все разбирались,
Ведь там, говорят, пять эльфийских Колец.
Менты были честными, как оказалось,
И всех повязали. Такой вот конец.
Альберт, правда, смылся, убив лейтенанта,
Потратив на это последний патрон.
Ещё капитана, майора, сержанта
Прикладом избил до полу́смерти он.
Когда мусора наконец-то очнулись,
Альберт находился в аэропорту.
Менты дружно выругались и заткнулись,
Альберт же упал вообще в темноту.
Когда свалился с неба кот,
Погибло много рек.
Всю воду выпил в них енот,
Который гомосек.
Альберт, как мы видим, уже в Нидерландах,
Но что он курил, неизвестно:
Болтает с жирафом о розовых пандах.
Ну, если вдруг вам интересно.
Такие вот нынче сейчас времена:
Хрен знает, кругом что вообще происходит…
Но недружелюбная эта страна
Для тех эмигрантов, кто без толку бродит.
Его экстрадировали мусорам,
Тем самым, избитым им, в лапы.
Они, говорят, до сих пор ещё спам
Про этот их подвиг в Анапе
(Или́ в другом городе, это не суть)
По базам Ru.net рассылают.
А ты про Альберта, читатель, забудь —
Его щас ногами пинают.
А где же назгул? Он в Сибири застрял —
На полпути Лада сломалась.
Заправочник, сволочь, бензин заправлял —
Залил только самую малость.
Да и Лада уж старой машиной была,
У неё техосмотр не пройден.
Он пешком дальше шёл, да зима вот пришла:
На термометре меньше двух сотен
Не градусов Цельсия — кельвинов. Это —
Почти как рекордный мороз в Антарктиде.
Идёт по Сибири назгул и ждёт лета,
Его вызывая мантрой на иврите.
А в Ладе, в багажнике, запертом в спешке,
Остался таксист полупьяный.
Багажник ему две недели ночлежкой
Служил, и всё время он рьяно
По дверце стучал и пробил наконец,
И сразу угонщика стал догонять.
Но вот незадача: препятствием лес
Стал для догоняющего бомбаря.
Тайга, как известно, в Сибири большая
И экологически чистая.
Но вскоре услышал «Убью, тварь такая!»
Назгул и достал серебристые
Мечи, размахнулся уже для удара,
Но стая волков объявилась внезапно.
Что ж, ниндзя сибирский готов был к кошмару:
Навек он прославился в подвиге ратном —
Сто двадцать четыре израненных волка,
Ещё сто пятнадцать домой не вернулись.
Таксист же, увидев их, сразу на ёлку,
Пока не порезал назгул их, как куриц.
А после промолвил: «За то, что ты спас
Меня, не убью я тебя за машину».
Ответом удар послужил ему в глаз.
Такой он был силы, что с ко́выля иней
Посыпался оземь, и снега поток
Обрушился вдруг с потрясённого леса.
И выжить назгул под сугробом не смог,
Пока находился в полёта процессе
Таксист от удара. Упал на капот
Своей развалюхи — она завелась.
Теплом от мотора согрело живот,
И буря в душе, наконец, улеглась.
Победа! Сугробом навеки укрыт
Коварный, жестокий и подлый злодей!
От счастья таксист чуть не плачет навзрыд.
А может, от боли — ему там видней.
Но надо хоть что-то поделать с тайгой.
И «Лада» уже задымилась.
Ну вот, подзабыл ведь наш главный герой,
Что тачка нарочно клубилась.
Она же решила, как феникс, сгореть,
Чтоб снова потом возродиться!
Выходит, судьба ей в тайге умереть:
Машина — железка, не птица.
О, сколько ещё идиотских идей
Веками по свету гуляют
И губят машины зверей и людей
(безвременно, нас уверяют).
Но премию Дарвина им не вручат,
Поскольку их подвиг безвестен,
И будут растить их потомки внучат
В обмане, во лжи и бесчестьи.
Окутана пламенем «Лада» — но вдруг
Медведь на поляну выходит.
Ты не угадал, мой догадливый друг:
Он тушит её и уходит.
Заснят этот подвиг был съёмочной группой,
Как символ ЕдРо спас Сибирь от пожара.
То «Первый канал», мыслей партии рупор,
Послал журналистов на поиск пиара.
В стране ведь нача́лся общественный кризис —
Таксисты, вон, Лады в Сибирь угоняют.
Рифмуется с кризисом лишь катехизис,
А что с ним придумать — увы, я не знаю.
Таков кризис рифм… В благодарность медведю
Таксиста позволили съесть.
Тот съел — он ведь вам не какой-нибудь Тедди —
И мигом на семьдесят шесть
Кило он поправился. Бедненький мишка
Избыточный весом страдает теперь!
Жиртрест косолапый… Да, это уж слишком.
Придётся придумывать новую херь.
Вы любите розы? А я не люблю.
Стране паровозы нужнее.
Вагон своей девушке завтра пришлю,
Чтоб с ней переспать поскорее.
Но новое — это забытое старое:
Вернулся в стих ассенизатор.
Как видим, он где-то собрал стеклотару и
Всё ищет ещё стекловаты.
Но что за непруха? На улице чисто!
Нет мусора, луж, нет плевков, шелухи.
А значит, уборщик вернулся, ведь триста
Рублей для него-то не так уж плохи.
Сей стих для АП слишком реалистичен,
Так пусть спин протона здесь будет 1!
Но атом один лишь — не очень практичен.
Давайте построим из них магазин!
Торгующий БАДами, пивом, зерном,
Нетбуками и секс-игрушками!
Протон перекрученный это вверх дном
Со всеми блэкджеком и шлюшками
Поставит. Нетбуки побьются,
Добавки смешаются с пивом,
И реки коктейля польются,
Ничто не задержит разлива,
И все искупаются в сексе,
И сверху зерном всех накроет.
Такое на каждой из лекций
Всё снится студенту-изгою.
Он любит давать всем советы
И нос совать не в своё дело.
Он хуже, чем Путин, и это
Могу гарантировать смело.
Ведь Путин — такая же кукла,
Как Дмитрий Натолич Медведев и Барби.
Но странная кукла наш Путин:
Сам любит за ниточки дёргать тот Крабе.
То вздёрнет десяток людишек,
То мальчика клюнет в живот,
То съест пару-тройку детишек,
То снова обманет народ.
Но что бы Володя ни делал,
Его б всё равно осудили.
И в принципе может он смело
Фамилию брать «Джугашвили».
— «А чё не Ульянов?!» — воскликнул
Ильич, до поры сей молчавший.
«Обломов, тебе то что?» — хмыкнул
Захар, у него убиравший.
Обломов уволил нахала,
Забыв, что не может себя обслужить.
Вот так Ильича и не стало:
Лишь месяц без пищи Илья смог прожить.
Шестое число октября уж настало.
Тринадцатый год двадцать первого века.
Второе число октября — это мало
Для вас, для меня и вообще человека?!
Ведь речь о четырнадцатом нынче годе —
Как быстро проклятое время летит!
А нынче шестнадцатый — там живём вроде,
Подумай о том, паразит!
Войною объяты Ирак и Донбасс,
И вновь запылал Карабах
А за океаном кричат: «Kiss my ass!»
Лишь это у всех на устах.
А всё остальное осталось отсталым,
Ну плюс пару плюшек себе взял назгул.
И я озираю взглядом усталым
Атаки на Харьков, Париж и Стамбул,
Крушение рейса, что было в Синае,
Падение нефти и курса рубля,
Летят журавли и летят Тополя,
Собой замещая туристов полёт.
В Анталью, Пхукет не летит самолёт.
Прогнав искушенье заморского сыра,
Все ждут, когда рубль до сотни падёт,
В Донбассе ж плюются от «Русского мира».
Коль это — мир русский, то я — русофоб,
Хоть вроде б и русский по происхожденью.
И Гея Сергея застенчивый век
В отсутствии гей-Едигея
И синего моря печальный Джебек
В улусах отца Есугея
И море, и грозы, и берег Днепра
Щадят обречителя праха кота
Так жил телепузик от века Петра
До изобретенья микро-зонта.
Низвергнув коррупцию, Зеленский был рад
И взять Алкантерию штурмом решил,
Но вернулся назад.
И отдохнувший Джебек не печален
У синего моря. Отец Есугей
Уж очень уж сильно уж сыну уж рад.
Но умер он. Скоропостижен
Конец его был. Но Сергей,
Его друг Едигей и Андрей,
Помогли так Джебеку спастись,
Что тот стал овцой и начал пастись.
Уехал тогда Едигей и Джебек, Андрея оставив за старшего в доме
И прилетели Джебек с Едигеем на самолёте в Борисполь.
Ведь всем на известно, сколь много травы растёт в украинском ломе
И будет Джебеку-овечке еда на всю жизнь!
"— Но изволь, "—
Сказал Едигей внезапно, продолжив: «—Смотри, ты видишь, Джебек?
Видишь, друг мой, мужика, что был в гостях у тёть-Нины?
Смотри, как печален был тот человек
Но одет, как президент Украины!»
Володя, преступив чрез порог,
С хозяйкой простился и печально пошёл,
Сказал: «Я устал. Уходите!»
И пошли они, солнцем палимы,
В родные свои палестины.
И вот собрались они вместе:
уборщик, боксёр и таксист,
шахматист, космонавт, пианист,
фигуристка и ассенизатор,
из «Папиных дочек» артист,
гламурный детина, что пел под фанеру,
и Буратино, продавший букварь,
Пьеро, вертихвостка Мальвина,
собака, бревно и вратарь,
арбитр, Мхитарян и бомбила,
Есугей и начальница ЗАГСа,
Санитары, аптекарь, угонщик,
и тёть Нина с Чистых Прудов -
сочиняют Закон Основной.
Курит нервно в сторонке Зеленский:
«Почему не придумал я шутки такой?»
Пантелей — герой новый — явился с повесткой:
«Решили мы, значит, зробiть перекур
И MLP:FiM посмотреть, от москалiв»
И, математический сделав паркур
Вопросил:"Президент, вы будете с нами?"
— Конечно! — Ответил выводчик кур.
— О нет. — сказал Ахмуд Рами.
— Кар! — мяучат в ответ
7 маленьких хрюшек.
— Лучше бы скушать тефтелей и плюшек! -
Ответил им Карлсон
— Иначе собрались мы зря!
Но Медведь возразил ему: Кря!
— Пожалуйста, красного, с взбитым желтком!
Устроим прощальную тризну! -
Сказал Призрак Оперы — Пал СССР,
Сокрушенный, бедняга, нацизмом.
— Не время бухать! — ответил сурово
Ему Призрак Коммунизма
— Пьянство ведь путь уклонизма и
злостного оппортунизма!
— В водке, однако, есть витамин! -
Сказал призрак Хо Ши Мина
— Всё врет Хо Ши Мин!
А у меня есть мечта…
— Завыл призрак Ганди сурово.
Но тут человечек зелёный возник
И бросились все через дорогу.
Неизвестно,как на Землю он проник,
Но знаем мы, что тут их немного.
Тут и прибыли Рен ТВ,
Схватив инопланетного гостя.

…