Статья проверена участником Drovosekk

Абсурдотека:Приключения Херлоха Шилдса

Материал из Абсурдопедии
Перейти к навигацииПерейти к поиску

Знакомство[править]

Меня зовут Ват, Джон Ват. Случилось так, что окончив филологический факультет Оксфордского университета, я не прельстился судьбой книжного червя, и, следуя авантюрному складу своего характера, подался в стрингеры. На пару со своим приятелем — видеооператором Дадсоном, мы начали свободную охоту. Поначалу пробавлялись сюжетами из жизни различных многочисленных лондонских знаменитостей, пока к нам не пришло понимание: эта тема скучна и однообразна. К тому же в этой сфере очень сильна конкуренция, зачастую весьма нездоровая .

Альтернативой горяченьким фактам стали горячие точки. Как раз полыхнуло в Ливане. Затем в Иране, после в Ираке, Гренаде, Анголе, снова в Ираке, в Афганистане и ещё много где. За двенадцать лет, кроме того, что я повидал свет, я собрал коллекцию сувениров, приобрёл устойчивый загар, и, в качестве бонуса — дюжину шрапнелей на излёте прямо в нижние полушария. Особенно обидно, что шрапнель нам послал британский вертолёт. Им, видите ли, сообщили, что в нашем походном корпункте засели боевики, а они сразу и поверили. Впрочем…, некоторым девушкам даже очень нравилось.

Кончилось всё тем, что нас заметили. В конце концов, Дадсон заключил контракт с «Sun». А меня пригрели на ВВС. Вначале в качестве репортёра на подхвате, но я быстро подрос и смог-таки получить постоянный контракт в ВВС.

И только я почувствовал себя ухватившим Бога за бороду, как судьба, хитро усмехнувшись, устроила мне подлянку.
Однажды я получил задание освещать сборище каких-то шишек от экономики в Зальцбурге.
Как раз шёл «Октоберфест» и мы, сдав последний репортаж в редактуру, отдали должное местным пенным напиткам. Прямо скажем, пиво в Зальцбурге очень даже ничего, но до нашего старого доброго глостерширского эля ему ещё далеко, а про портер и говорить нечего. Почему-то это мнение вызвало сильное неприятие у местной репортёрской братии, но мы настояли на своём. Австрияков поддержали немцы, и дискуссия перешла в жёсткие формы. На нашу сторону встали французы, тех поддержали американцы…, короче говоря через двадцать минут, будь рядом русские, можно было бы подписывать второй Потсдамский акт, но русские пьют пиво только по утрам, зато рядом оказалась местная полиция. Мы всего-то успели пропустить по кружечке за Победу, за день-Д, за папашу Паттона, за мозги Монти, за душку де Голля… как нас потянули в кутузку. А там местные накатали кляузу в отдел по прессе саммита, и нас лишили аккредитации.

На Родине, в ВВС, тоже не оценили мой патриотический порыв и, говоря по-французски, меня «попёрли». Так хорошо наладившаяся было жизнь рухнула. Мне пришлось валить со своей квартиры, потому как нужно было срочно затыкать финансовые дыры. Я даже распродал почти всю свою коллекцию заморских сувениров, особенно жалко было расставаться с бронзовой правой рукой Саддама, которую я притащил из второго Ирака, об неё было так удобно открывать пивные бутылки.
От полного провала в самые низы меня спас Дадсон. Старина успел обрасти связями и помог мне приткнуться в одном небольшом, но с хорошими спонсорами, журнальчике — «Daily Criminal Observer». Дадсон же помог мне и с жильём — посоветовал обратиться к одному малому. Тот снимал пентхаус в «Сниир апартаментс», но арендодатель закрутил цену, и ему срочно потребовался компаньон.

Я прикинул концы с концами и решил испытать вариант. Дадсон дал мне его адрес и имя: Бакен-стрит, здание А, апартаменты 222Б, Херлох Шилдс.
Странная фамилия, — подумал я — ну, да мне на нём не жениться. И решил немедленно нанести ему визит.

Мне открыл дверь средних лет мужчина, среднего роста, спортивной комплекции, с выразительным лицом и начинавшей сдавать свои позиции шевелюрой.
Я представился и протянул ему записку от Дадсона.
Херлох тоже представился, и, улыбнувшись сказал: «А-а-а, Дадсон, славный парень, мы с ним круто пересеклись по одному весьма запутанному делу!» После чего пригласил меня войти.

Жильё меня вполне устраивало, впрочем — я не привереда, ютился же прежде в своей лачуге из восемнадцати комнат.

Мы решили обсудить условия. Начал Шилдс:
— Хочу сразу оговорить — молвил он, — чтобы не попасть в ситуацию, как у старины Дойля, я — частный сыщик, консультант—криминалист.
— Ничего себе! — отвечал я, — настоящий, живой сыщик! А я — криминальный репортёр. Думаю мы споёмся. — Ко мне ночь-полночь могут прийти посетители, среди которых могут встретиться и очень сердитые мужики, — продолжил Херлох.
— Ну, а ко мне вполне могут заглянуть очень даже прехорошенькие дамы, — отвечал я ему, — так что гендерное равновесие не пострадает.
— Я подолгу работаю, курю и люблю пропустить кофейник-другой крепкой робусты, — не унимался Шилдс. — А я, — парировал я в ответ, — люблю пропустить пару дюжин пива, часто ленюсь и режусь по ночам в «Баттлфилд».
И добавил: — В общем, мы подходим к этим апартаментам, посоветуйте, где здесь можно притулить голову Саддама, надо же обо что-то открывать пиво.

Мы ударили по рукам и перед моим переездом решили отметить начало нового этапа жизни. Я — парой пива. Он — тремя чашками кофе. Выпив на брудершафт, мы решили познакомиться поближе. И тут новый знакомец раскрылся c совершенно неожиданной стороны.

— Хорошо погуляли на «октоберфесте»? — поинтересовался он.
— Откуда вам это известно? — удивился я.
— Это лишь поверхностная цепочка фактов, — отвечал мне Шилдс.
— Просветите, а то пиво напрочь сковало мой мозг, — попросил я.
— Извольте: Первое — у вас на физиономии до сих пор сохранился великолепный фингал, насколько я понимаю потасовочное дело — вам достался правый свинг. Второе, то, что вы некоторое время назад были репортёром—международником, говорит оставшийся бэйджик на клапане кармана вашей джинсовой жилетки. Где же мог получить журналист—международник фингал? Тут два варианта: либо он освещал беспорядки на континенте, либо саммит по экономике. Беспорядков последние три недели в Европе не случались, а вот экономический саммит — был. В Зальцбурге. К тому же на вас такая классная австрийская шляпа, и на подошвах ботинок, которые вы водрузили вместе с ногами на стол, виден логотип одной из зальцбургских обувных фабрик, ботинки новые. Ну и напоследок, в этом году саммит и «октоберфест» совпали по времени. Кстати, как шрапнель, не беспокоит?

Я с грохотом опрокинулся вместе со стулом.
— Дьявольщина, откуда вам известно про шрапнель? — заорал я.
— Тут всё ещё проще, — отвечал Херлох улыбнувшись, — мне про неё Дадсон насвистел.

Я впал в ступор и пребывал в нём до утра.

Щуплый хакер[править]

Утром я пришёл в себя с мыслью, что не плохо бы отыскать топор, чтобы отрубить себе голову — так сильно она болела. Собрав себя в кучу, я отправился в редакцию, решив по пути зайти в ближайшую аптеку. Уже на улице я понял — наличности у меня нет, а по карте бралась жуткая комиссия. С трудом сообразив, я свернул к банкомату. Подойдя к источнику денег, я с трудом осознал, что с внешним видом у этого агрегата наблюдается какой-то непорядок. Дисплей был разбит, на корпусе — несколько вмятин. Стальная дверца оторвана напрочь, внутренности вынуты. Облом, — догадался я.
Решив, что неплохо бы получить хоть какой-никакой материал, я позвонил помощнику редактора и доложил о происшествии, потом позвонил Херлоху. Его случай очень заинтересовал. Потом я набрал номер полиции. Там обещали подослать наряд.

Шилдс успел раньше полиции, он внимательно осмотрел место происшествия, сфотографировал останки героически погибшего банкомата, что-то записал в блокнот, и тут приехал наряд полиции. Два полисмена тут же начали опутывать место происшествия полосатой ленточкой. Не успели они закончить, как появился помощник инспектора Браун. Он показал своё удостоверение. И стал отодвигать образовавшуюся толпу от места преступления.
— Привет Браун, — проявился Шилдс, — помощь не нужа?
— А, привет, конкурент! — ответил Браун, — что? Есть мысли? По правде сказать, по почерку — это «Банда хакеров», так они сами себя называют, это уже двенадцатый банкомат в этом месяце. Наш Суперинтендант уже начал звереть.
— Мысли есть, и их много, но вы мои расценки знаете, Браун, — поддержал разговор Шилдс.
— Что деньги, тем более деньги департамента, когда начальство грозится сотворить с тобой изощрённое непотребство, — ответствовал Браун и достал чековую книжку.
Но, не успел он открыть её, как раздался хриплый крик: Не смейте ему ничего выписывать, Браун, на этот раз обойдёмся без помощников!
Голос принадлежал инспектору Крэйгу Дерринджеру, на редкость самонадеянному и амбициозному полицейскому. Я с ним сталкивался несколько раз и имел опыт общения.

Тот тут же развил бурную деятельность: послал патрульных проверить запись камер наблюдения, дал поручение Брауну установить связь со Скотланд Ярдом, а всем остальным скомандывал покинуть место преступления, особенно Шилдсу.
Шилдс пожал плечами и сказал:
— Инспектор, только не забудьте про ноутбук!
— Какой ещё, к дьяволу, ноутбук? — взревел инспектор.
— Тот что лежит у стенки, на нём стоит ваша левая нога, — спокойно ответил Херлох.
— Не нуждаюсь ни в чьих подсказках, особенно в ваших, Шилдс. Я и сам видел эту хреновину, быстро за линию! А затем повернулся ко мне и прорычал: — А вам, что выписать спецпропуск?!
— Пресса! — провозгласил я и продемонстрировал свою карточку.
— Тогда оставайтесь, — смягчился Дерринджер, — запечатлеете настоящую работу настоящего профессионала! Только держитесь рядом.

Затем он слез с ноутбука, поднял его, посмотрел на внутреннюю сторону отскочившей крышки и позвал к себе Брауна.
— Эй Браун! Пробей-ка по базе этот номер, вдруг за него платили карточкой?
Браун скрылся в полицейском фургоне. Побыл внутри минут семь и направился к инспектору.
— Да, сэр, его купили два года назад, некто Сэм Картридж, тринадцати лет. Есть мобильный номер. По биллингу, он где-то метрах в тридцати от нас, — доложил Браун.
— Дай-ка его номер! — прервал его инспектор и выхватив бумажку с цифрами тут же набрал номер.

Где-то поблизости зазвучала полифония Вагнера — Полёт валькирий.
Дерринджер двинулся на звук, я и Браун последовали за ним. Звук привёл нас к скверу неподалёку. Там была скамейка, на скамейке сидел щуплый подросток субтильного вида, в наушниках, что-то увлечённо стучал на клавиатуре своего ноутбука и не слышал звонка. Рядом стоял Шилдс и увлечённо наблюдал за ним.
Дерринджер подскочил к скамейке, опустил свою огромную ладонь подростку на плечо и пророкотал: Самуэль Картридж?!
Подросток не обратил на него никакого внимания, продолжая стучать по клавиатуре.
Тогда инспектор приподнял наушник и заорал прямо в ухо: ВСТАТЬ!!!
Парень вскочил как ошпаренный, едва не выронив свой ноутбук.
Дерринджер подошёл к нему вплотную и строго спросил: Вы Самуэль Картридж?
Д-д-д-да-а-а, — отвечал парень.
— Это ваш ноутбук? — снова спросил инспектор и продемонстрировал Сэму свою находку.
— Т-теперь уже нет, — произнёс Сэм.
— Ты, парень, не крути! Что значит теперь? — насел Дерринджер.
— Я-а-а, его п-п-продал, сэр. На Интернет-аукционе, месяц назад, — отвечал парень.
— Ага, и чек имеется? — продолжал давить инспектор.
— К-к-какой чек? Это же Интернет-аукцион! — возразил Сэм.
— Я Твой Интернет к делу не пришью! — алчно продолжил Дерринджер, — и кстати, что ты тут делал, так близко от места преступления?
— З-з-здесь Wi-Fi уверенный, я н-н-на форуме одном общался, нумизматическом, — отвечал парень. — Прекрасно! И о чём? — не отступал Дерринджер.
— Х-х-хотел приобрести одну монетку у хорошего знакомого, — отвечал паренёк.
— Какую-такую монетку, что ты мне зубы заговариваешь? Филателист недоделанный! — продолжил своё инспектор.
— В-в-в-ик-торианский фартинг, сэр, — отвечал Сэм.
— Дорогая поди? — спросил Дерринджер плотоядно улыбаясь.
— Т-т-тридцать два фунта, сэр, — начал пятится Картридж.
— Вот ты и попался!!! — обрадовался инспектор, — у тебя был мотив! Тебе нужны были деньги! Браун, в наручники его, и тащи в кутузку!
— Я бы на вашем месте не спешил так сильно, — вступил в разговор Шилдс.
— Вы ещё здесь? Я же приказал вам покинуть место преступления!!! — вышел из себя Дерринджер.
— Сквер — это муниципальная собственность общего пользования, инспектор, и находиться здесь может любой лондонец или гость города, а полицейская линия находится в сорока футах вниз по улице, — спокойно отвечал ему Херлох.
Дерринджер покраснел, оглянулся по сторонам, но так и не найдя, чего ответить, обратился ко мне: — Можешь тиснуть в свой ежедневный листок, что инспектор Дерринджер раскрыл преступления «Банды хакеров» за полтора часа.
— Извините, инспектор, — решил я его поправить, — но я не видел банды.
— Ничего страшного, этот сопляк посидит ночку в кутузке и на утро всех сдаст, — продолжал светиться оптимизмом Дерринджер. Сел в свою машину, включил сирену и с пробуксовкой отвалил в участок.

Я подошёл к Шилдсу и спросил: Предпримете что-нибудь?
— Всенепременно, Ват, попомните моё слово — дня через три Дерринджер самолично выпустит этого паренька. Мне нужно навести кое-какие справки, встретимся вечером, у нас в 222Б.

Херлох махнул рукой, возле него остановилось такси, сыщик забрался вовнутрь и был таков.
Мне же пришлось идти в редакцию — оформлять статью, где я дословно пропечатал слова Дерринджера — чтоб не подкопался. К четырём пополудни я с благословления редактора сдал её в набор и отправился домой. Не успел я откупорить бутылку с пивом, как явился Шилдс. Судя по его лицу, светящемуся как у кота, который только что сожрал хозяйскую канарейку, дела были на мази.

Шилдс не заставил себя долго ждать, он протянул мне номер «Пост», добавив при этом: Вот, полюбопытствуйте, дружище, какая креативная реклама!

Я развернул газету. Красочный вкладыш гласил: Введён в действие новый, не взламываемый, суперсовременный банкомат повышенной вместимости. Желающих опробовать новинку приглашаем на Бакен стрит 12!
Рядом была фотография банкомата: стальной параллелепипед, собранный на паровозных заклёпках.
— Что за чушь! Кому понадобилась поставить этот плод кубизма возле нашего дома? — поинтересовался я.
— Мне, — скромно ответил Шилдс, — по-моему очень даже неплохо. Ребята из ремроты шестого бронекавалерийского сработали на славу! Кстати, мои хорошие знакомые. Надо будет починить чего из железа — рекомендую.

Херлох подошёл к своему компьютеру и развернул монитор ко мне.
— Вот! Смотрите, ничего знакомого не наблюдаете!
Картинка показывала вход в наш дом, справа от входа стоял «банкомат».
— Я поставил комбинированную камеру напротив. Подождём до ночи, клюнет ли рыба, — заключил Шилдс.
После чего я решил завалиться на диван.

Проснулся я от звука открываемой пивной бутылки. Рядом со мной стоял Шилдс и протягивал мне пиво.

— Подымайтесь, дружище, — сказал он мне, — сейчас начнётся представление.
Я метнулся к монитору. Пока там был виден только банкомат и вход в здание.
Минут через десять возле входа остановился пикап с логотипом Королевских железных дорог. Из него вылез рыжеволосый верзила лет сорока-сорока пяти и ещё двое экземпляров помельче. Все были одеты в чёрные спецовки.
Верзила огляделся, достал из кузова путейскую кувалду. Что-то сказал своим напарникам. Один из них побежал за угол, другой скрылся за газетным киоском. Верзила ещё раз огляделся, решительно схватил кувалду и со всей дури поподчивал ей «банкомат».
Откуда-то снизу к нам, на двадцать второй этаж, донёсся металлический гул. Железный параллелепипед выдержал. Верзила треснул его ещё раз, потом ещё, потом ещё…, потом он озверел и стал колотить по стальной обшивке с бешеной скоростью с разных сторон. Гул стоял такой, что к верзиле прибежали его подельники.

— Ну, всё, — сказал Херлох, — пора заканчивать. После чего набрал на клавиатуре команду. «Банкомат» тут же окутался облаком белёсого дыма. Шилдс подождал, пока облако не поглотит преступников, и сказал: Ват, дружище, спускаемся вниз, только оповещу Брауна.

Когда мы спустились, вся троица валялась без движения на асфальте. Херлох сноровисто связал их по рукам и ногам пластиковыми одноразовыми наручниками. А тут подоспела кавалерия в лице помощника инспектора Брауна и дюжины полисменов.

— Разрешите представить вам, джентльмены, «Банду хакеров» в полном составе. Вот этот рыжий атлет, никто иной, как Марк О’Тулл — главарь банды, бывший лучший путевой обходчик королевских железных дорог. Справа от него — его племянник — Гарри, слева — ещё один замечательный джентльмен по прозвищу Билл Прилипала. Часа через два они очухаются, поэтому, Браун, вам следует поторопиться с оформлением, видеозапись я вам передам.

Утром, когда я закончил свой отчёт для журнала, к нам пришёл Сэм Картридж.

— Если б вы знали, мистер Шилдс, как я вам благодарен. Но тем не менее я сгораю от нетерпения, как вы смогли вызволить меня так быстро? — произнёс Сэм, едва поздоровавшись.

Шилдс раскурил кубинскую сигару, и произнёс: Вы удивитесь, друзья, насколько всё было не сложно. Ещё когда я осматривал банкомат возле аптеки, я обратил внимание на характерные вмятины в корпусе. По их глубине и форме я сделал вывод, что их мог нанести только довольно высокий человек, кроме того, кувалда весит около тридцати пяти фунтов, стало быть этот человек должен быть физически сильным. Согласитесь, но при всём уважении, Сэм под эти параметры не подходит. Да, вмятины показали, что у кувалды есть дефект — угловой скол. Я нашёл его потом на инструменте, которым пытался вскрыть мой муляж.
— Это  первое. Второе — ноутбук, я нашёл адрес владельца Интернет-аукциона, и тот любезно назвал мне курьерскую компанию, что доставила ноутбук новому владельцу. Им оказался Билл Прилипала — интереснейший субъект в криминальном мире, он участвовал в деле восемь раз и восемь раз попадался, потом сливал полиции своих подельников и его выпускали. Думаю, что сейчас он сливает Дерринджеру остальных в девятый раз. Так вот, я проследил за Прилипалой, он-то меня и вывел на О’Тулла.
Я навёл справки — оказывается Марк О’Тулл тоже личность в некотором роде незаурядная. Окончив к шестнадцати годам пять классов школы, он пошёл по стопам своего отца — стал путевым обходчиком на Королевские железные дороги, и за два года добился значительных успехов. Обладая недюжинной физической силой, он запросто производил замену рельс. Даже пару лет был лучшим ремонтником. Но дальше ему дорогу перегородил технический прогресс. Новый тип рельсового пути не предусматривал ручного ремонта. Переучиться О’Тулл не смог, и его сократили с формулировкой «неспособность освоения сложного оборудования». Марк озлобился и, как человек весьма больших амбиций, решил доказать, что он может справиться с электроникой не хуже прочих, собрал шайку, обозвал её «Банда хакеров» и стал громить банкоматы. Амбиции его и подвели. На тринадцатом, как вы видели, он и засыпался.

Херлох затянулся сигарой и выпустил тринадцать колечек дыма.
— Позвольте, а зачем тогда этому маэстро кувалды был нужен ноутбук? — удивился я.
— Для понтов, дружище Ват, для понтов! Он почему-то решил, что раз они назвались хакерами, то у них обязательно должен быть ноутбук. Его они и забыли на двенадцатом месте преступления. А наш Сэм просто оказался не в том месте и не в то время.

Тут Сэм встал и торжественно объявил: Мистер Шилдс, вы выручили меня из весьма трудной ситуации, я очень не хочу быть неблагодарным, поэтому  примите от меня вознаграждение. Поверьте, мне это стоило всего час времени.
После чего протянул Херлоху банковскую карточку.

— Надеюсь, молодой человек, вам не пришлось взламывать сервер какого-нибудь банка? — спросил его, улыбнувшись, Шилдс.
— Очень надо! — ответил Сэм, улыбнувшись в ответ, — я всего лишь покопался в пенсионном счёте Дерринджера, а там раньше, чем через месяц, не хватятся.
— Мне всегда приятно иметь дело с настоящим джентльменом! — резюмировал Шилдс и пожал Сэму руку.

Риск табакокурения[править]

Дни шли за днями, я постепенно притирался к своему новому месту работы. И вот, когда уже на улицы Лондона лёг первый снег, меня вызвали к помощнику редактора.

Представ перед ним, я мог только догадываться о его намерениях.
— Вот что, Ват, — изрёк он, оглядев меня взглядом профессора Рентгена, — я вовсе не в восторге от ваших опусов, но по непонятным причинам дело о «Банде хакеров» подняло наш тираж. Наш инвестор пожелал не упускать эту струю. Посему вам назначается свободный график работы, но вменяется в обязанность отслеживать дела, которые ведёт этот парень… как там его… Херлох Шилдс, что ли?

Я совсем уж было хотел скорчить недовольную рожу, как помощник редактора опомнился:
— Чуть не забыл, Ват, вам удвоен оклад при возможности отдельной оплаты статей. Желаю удачи.

Я сделал вид, что так оно и должно быть и, мысленно потирая руки, отправился на Бакен стрит.
Достигнув нашего с Шилдсом обиталища 222Б, я наткнулся в дверях на помощника инспектор Брауна.

— Какие ветры занесли в нашу тихую заводь грозу криминала? — поинтересовался я.
— Дымные, Ват. С улицы табачников! — парировал Браун.
— Ну-у-у, тогда имеет смысл войти, — пригласил его я.

Херлох как раз разливал кофе.
— О, помощник инспектора, проходите, присаживайтесь. Кофе?
— Нет, спасибо!
— Пиво?
— Нет, большое спасибо.
— Тогда, излагайте, что вас привело ко мне, когда ваш шеф в отпуске.
Браун нахмурился:
— Шилдс, а ведь сведения об отпуске Дерринджера — это служебная информация, откуда вы узнали?
Херлох отпил кофе, распространявший по комнате чудный йеменский аромат, и в своём духе изрёк:
— Для начала, будь Дерринджер в строю, он бы сюда не пришёл и вас бы не пустил, значит вы, Браун, де Факто исполняете его обязанности. Что же может заставить дружище Дерринджера оставить свой пост, хотя бы временно. Это либо болезнь, либо отпуск. Поскольку ваш шеф обладает бычьим здоровьем и характером, то вероятнее всего он — в отпуске.
— Действительно — вывод был на поверхности, — с грустью сказал Браун.
— Не грустите, лучше не томите нас с Ватом, поведайте о цели своего визита, — постарался успокоить его Шилдс.

Браун глубоко вздохнул и начал:
— Сегодня ночью, около двух часов, центральное управление получило вызов. Сообщалось об убийстве на Улице табачников, это экспериментальный район—новостройка для курящих. Наряд немедленно выехал на место и обнаружил на тротуаре тело. Патрульные вызвали криминалистов. Вот фотографии с места преступления. Обратите внимание, только что прошёл снег, но следов рядом с телом нет, в то же время, нет снега и на самом теле. То есть близко к бедолаге никто не подходил.
— Орудие убийства? — спросил Херлох.
— Кухонный топорик для обработки мяса, — ответил Браун, протягивая фото, — смотрите: он вошёл на две трети лезвия точно посередине теменного свода. Так вогнать топор в голову, не подойдя близко к человеку, можно только если подбросить его, вращаясь по крутой дуге, и при этом необходимо учесть скорость вращения топорика и скорость движения атакуемого. Вот тут, смотрите, прекрасно видно — рукоять топорика направлена по ходу движения, человек должен был видеть того, кто на него напал.
Но тем не менее труп расположен так, что явно видно: бедолага даже не пытался чего-либо предпринять. Как шёл себе по тротуару, так и свалился, получив топорик в темечко.

— На теле что-нибудь нашли? — продолжил Шилдс.
— Да, паспорт Итальянской республики на имя Джанкарло Потезе, визитные карточки на это же имя с указанием профессии — торговец автомобилями из Турина, кредитки, мобильник — с ним разбираются наши эксперты — немного наличности в Фунтах и Евро. Всякая карманная мелочь. Да, у него была довольно дорогая заколка для галстука, золотая с небольшим бриллиантом, значит ограбление отпадает, — подытожил Браун.

— Любопытное дельце, — произнёс Херлох, — хотелось бы осмотреться на месте.
— Моя машина внизу, если есть желание — поехали, — предложил помощник инспектора.

Через час мы достигли места происшествия. Тело уже увезли. О происшествии говорил лишь обведённый контур бедолаги. С другой стороны дороги тротуар поджимал стандартный пятиэтажный многоквартирный дом. Серый фасад, одинаковые окна. Разнообразие вносило лишь окно на пятом этаже, точно над контуром. В этом окне была открыта форточка.

— Хорошо бы подняться, расспросить людей, может, появятся свидетели, — сказал сыщик.
Браун не возражал, и мы обошли дом и вошли в подъезд. У входа дежурил консьерж.

Херлох тут же завёл разговор. Браун засветил своё удостоверение.
— Вы тут консьерж? — спросил Шилдс.
— Да! — отвечал страж подъезда.
— Вы здесь находились всю ночь?
— Моя смена с шести вечера, мы заступаем на сутки.
— Случайно не запомнили кого?
— А зачем? У нас тут видеокамера — она никого не пропустит, всё пишется на компьютер.
— Выделите мне запись с часу до двух ночи. И ещё, на пятом этаже что-нибудь происходило?
— А, это в квартире миссис Тротт, она её сдаёт. Да, там была вечеринка, студенты гуляли сдачу зачётов, но на них никто не жаловался.
— Мы подымемся, расспросим обитателей, — завершил расспрос Херлох.
— Извольте, — устроился на своём месте консьерж.

Поднявшись на пятый этаж, мы подошли к искомой двери. Браун позвонил. Ответных действий не последовало. Он позвонил ещё, и ёщё, и ёщё пять раз. Никаких результатов. Тогда он начал барабанить в дверь кулаками и даже пинать ногой. Нулевой эффект.
— Позвольте мне, Браун, — попросил Херлох, и потянул дверь на себя. Дверь со скрипом открылась. Браун не замедлил войти, громко оповестив всех: Полиция!!! Всем оставаться на местах. За Брауном втянулись и мы. Несмотря на то, что его никто не услышал, все выполнили его команду. Никто с места не стронулся. Все, кто был в квартире, находились в глубоком сне. Шестеро молодых людей лежали штабелем на двуспальной кровати в спальне, даже не удосужившись раздеться. Двое спали под кроватью, о чём «сообщали» торчащие ноги. В гостиной трое оккупировали диван, ещё один участник веселья был в кресле. Его голова упёрлась в ковролин на полу, одетые в винтажные джинсы ноги смотрели в потолок, одного носка — на левой ноге — не было. Пейзаж дополняла хаотично разбросанная стеклотара из-под спиртного и грязная одноразовая посуда.
Мы заглянули в туалет. Там обнаружился ещё один участник вечеринки, храпящий в обнимку с унитазом. В ванной был чёрный кот, сидящий на полке с полотенцами и отчаянно шипящий на любого, кто посмел приблизиться к нему.
Мы решили попытать счастья на кухне, где нас ожидала удача. На кухне находился человек не в состоянии анабиоза. Он сидел на стуле напротив холодильника и напряжённо высматривал что-то внутри.
Херлох собрался было спросить его, как послышался грохот, проклятия, шум возни. Я поспешил на звуки и обнаружил Брауна лежащим на полу возле открытой кладовки, придавленного ещё двумя участниками вечеринки. Парень и девушка были туго обмотаны скотчем, причём «валетом». Судя по всему, бедняга Браун открыл кладовку, и этот Твикс выпал на него под собственной тяжестью. Я откатил сладкую парочку с Брауна и тот, чертыхаясь сказал:
— Вот дьявольщина! Да что тут вообще происходит? Зачем их так связали?
— Не задавайте глупых вопросов, — посоветовал я ему, — как бы они ещё смогли поместиться в такой крохотной кладовке? Пойдёмте на кухню, там есть один, вроде бы вменяемый.

Когда мы вошли, Шилдс уже успел привести парня в чувство, холодильник был закрыт, на голове у студента был мешочек со льдом.

Херлох, тем временем, начал беседу.
— С кем имею честь, молодой человек? — спросил он.
— Мэд Макс, тьфу, то есть Максимилиан Мэдиссон, студент, — отвечал молодой человек.
— Что привело вас в эту обитель аскетизма, поста и воздержания? — продолжил Херлох.
— Это всё Джо Нэвилл, он снимает эту квартиру, решил отгулять сдачу зачётов, остальные просто упали на хвост, — сообщил Макс.
— А когда вы пришли сюда? — поинтересовался Шилдс.
— Точно не помню, что-то около полвторого ночи, меня задержали на работе — я подрабатываю на автомойке — а эти жлобы уже успели почти всё вылакать, просил же я их оставить, так нет…, — обиженно произнёс студент.

Пока Шилдс опрашивал Мэдисона, а Браун всё за ним скрупулезно записывал, я огляделся на кухне.
Вроде всё как обычно: плита, стол, холодильник, посудный шкаф, буфет, на полу миска с водой, миска с кормом, очевидно — собственность кота. Смущала разве что солидных размеров фаянсовая ваза доверху набитая свежими окурками. На стенке был прикручен держатель для двух предметов, правда, занята была всего одна позиция — молотком для отбивания мяса. Рукоятка молотка мне чего-то напомнила, но я напрочь забыл, что именно.

Пока я оглядывался, к Брауну пришёл полисмен. Как оказалось, он доставил результаты обследования от экспертов. Браун ознакомился сам и решил ознакомить нас: — На топорике обнаружены отпечатки пальцев. Это отпечатки хозяйки квартиры — миссис Тротт. Она сдала их добровольно в базу два года назад. Но она не могла швырнуть топорик в бедолагу Потезе. Потому как уже неделю находится в Глазго, у родственников. Имеется подтверждение от полиции Глазго.
Потезе находился в трёх кварталах отсюда, в баре, до четверти второго ночи, после чего вызвал такси и вышел. Такси он не дождался, потому как у машины сломалась подвеска — вот сообщение диспетчера. Вторая машина пришла через двадцать минут, собственно, её водитель и обнаружил беднягу.
А, есть ещё запись видеокамеры отделения местного банка. Чёрт! Дело становится всё запутанней.

— По-моему, стоит спуститься к консьержу и воспользоваться его компьютером для просмотра, — предложил Херлох.
Вся компания, способная передвигаться, последовала за ним.
Через минуту мы уже смотрели на монитор. Запись банковской камеры показывала, как автоторговец медленно удалялся от неё, пока не свернул на улицу табачников.
— Итак, пора объявить расклад, — произнёс Херлох Шилдс.
— У вас есть версия? — удивился Браун.
— Нет, дружище Браун, я практически восстановил картину происшествия, — ответил ему сыщик.
Браун не унимался:
— Ну так поведайте нам, несведущим!
— Хорошо, слушайте. Обратите внимание на счётчик времени. На нём час двадцать два пополуночи. В это время наш итальянский гость свернул от банка на улицу табачников, намереваясь поймать такси. От этого поворота до того места, где его нашли, примерно минут семь медленного хода или минут пять нормального. Следующий факт, джентльмены — вы видели, сколько окурков было на кухне? Подозреваю, что к половине второго на кухне был жуткий смог. Есть даже поговорка, уверяю вас, она возникла не на пустом месте: «Накурено, аж топор можно повесить». Вот и представьте себе — участники вечеринки накурили на кухне до запредельной стадии — это косвенно подтверждает нам кот, удравший от смога в ванную — этот дым сгущается до предела и под воздействием конвекции снимает с держателя топорик.
Далее происходит вот что — смотрите на монитор. Это наш друг Максимилиан Мэдиссон спешит на вечеринку, на счётчике камеры — один час двадцать восемь минут. Он подымается вверх и открывает входную дверь. Это где-то час двадцать девять. Когда мы шли сюда, надеюсь все заметили, что форточка на кухне была открыта, ещё бы — так накурить. Так вот, Макс открывает дверь, образуется сквозняк и наш повисший в дыму топор выносит на улицу. Там свежий ветер разгоняет дым, и топор в воздухе уже ничего не держит. Помните, эксперт говорил, что лезвие вошло вертикально? Вот оно и вошло в случайно подвернувшегося итальянца, когда топорик рухнул вниз, оставшись без опоры.
Констатируйте несчастный случай, Браун. Чистой воды несчастный случай. Да, за мою версию ещё говорит и сам топорик. Вы заметили, рукоятка топорика, что нашли в голове у Потезе, и рукоятка молотка, что остался висеть на кухне, выполнены в одном стиле, впрочем, на топорике отпечатки хозяйки. Это тот самый топорик, что висел на кухне.

Браун потерял дар речи минут на пять, после чего произнёс: — Шилдс, вам никто не говорил, что вы — гений.
— Говорили и не раз, — ответил Херлох улыбаясь, — но я в это не верю.
— Сколько муниципалитет должен вам, — продолжил Браун.
— Нисколько, это мой подарок вам, Браун, на Рождество. А мне достаточно самого процесса расследования, — отвечал Шилдс. — Приглашаю всех к нам на пару-тройку кофе.

— Вы — настоящий джентльмен, — заключил Браун. И все направились на Бакен стрит. Сегодняшний день был довольно напряжён, а для снятия напряжения нет ничего лучше кофе, который готовит Херлох Шилдс.

Испуганный гастарбайтер[править]

В эту ночь нам с Херлохом Шилдсом не суждено было выспаться, ибо в половине четвёртого в нашу дверь сильно постучали. С трудом продрав глаза, я напряг остаток мозговых мышц, чтобы понять: а что, собственно, происходит? За это время Херлох уже поднялся, накинул китайский халат с павлинами и драконами, обул тапочки и открыл дверь. В квартиру к нам буквально ворвался высокий африканец в рабочем комбинезоне.

— Мне нужен Херлох Шилдс! — с ходу заявил он.
— Тот, кого вы ищите — я, — сказал Херлох. — Проходите, садитесь. Хотите кофе?
— Господин Шилдс, меня могут арестовать каждую секунду, времени очень мало, — озираясь по сторонам, проговорил посетитель.
— Успокойтесь. Если вы пришли ко мне, раньше, чем мы поговорим, вас отсюда никто не уведёт, поверьте, — обнадёжил его Шилдс. — Для начала я сам расскажу о вас немного: вы родились в Сенегале, в обеспеченной семье, окончили школу, Дакарский университет, но работу на родине найти не смогли, потому подались сюда, где и устроились к Паттерн, Паттерн и сыновья, время от времени посылая деньги на родину, чтобы содержать большую семью…
— Мне говорили, что Херлох Шилдс — великий колдун, но я не верил в это, вы развеяли мои сомнения, я верю — вы сможете мне помочь, — восхитился африканец.
— Никакого колдовства, уважаемый. Просто на вас майка с сенегальским флагом, на левой руке у вас кольцо, память об окончании Дакарского университета, на нём есть значок, очевидно, подарок семьи. В университет, не окончив школу, вы вряд ли могли поступить и получить полное образование, будучи из необеспеченной семьи, тоже вряд ли смогли. Потом у вас появилась своя семья — из кармана виден краешек фотографии, только на краешке я насчитал минимум четыре лица, значит семья большая. О том, что вы не нашли работы, говорит ваше присутствие на земле Её Величества. А то, что вы работаете в Паттерн, Паттерн и сыновья — фирменная нашивка на комбинезоне, — изрёк Херлох.
— Меня зовут Жозеф Абдул, и я попал в беду, мистер Шилдс. Вы правильно сказали — я действительно работаю в Паттерн, Паттерн и сыновья, на складе бакалеи, ночным уборщиком. Там неделю назад закончили ремонт, сменили вентиляцию, расширили помещения, но три дня назад пропало двадцать двухфунтовых пакетов муки. Хозяин провёл следствие, но ничего не обнаружил. А сегодня случилась новая пропажа — бесследно исчезли пятнадцать двухфунтовых пакетов сахара. Так как и три дня назад, и сегодня работал я, хозяин решил сдать меня полиции — я подслушал его телефонный разговор.
— Насколько подсказывает мне моя практика, секунд через десять сюда придёт инспектор Дерринджер с группой физической поддержки. Но не беспокойтесь. Я помогу вам, дайте мне неделю.
Тут входная дверь распахнулась настежь. В квартиру ворвалось полвзвода полицейского спецназа. Замыкал шествие лично инспектор Дерринджер.
— Ага, я так и знал, что этот воришка будет прятаться у вас, Шилдс. Жозеф Абдул, вот ордер, вы обвиняетесь в краже имущества! Уведите его! — торжественно объявил инспектор.
Спецназ ловко заковал Абдула в наручники и вывел прочь. Дерринджер важно, словно линкор на морском параде, повернулся к нам и продолжил:
— А вас, Шилдс, я задерживаю за укрывательство преступника.
Спецназ направился к Херлоху, но тот вытянул руку вперёд и спросил:
— Инспектор, а ордер на арест имеется? Нет? Как же так? Да никакой судья не выпишет его, вы обвинили Абдула только минуту назад, до этого времени он не числился даже в подозреваемых, а стало быть никакого укрывательства не было. Тому есть свидетели.
— Да-да, — значительно закивал я.
— К тому же вы, инспектор, вломились в частную собственность, причинив ей изрядный ущерб, и снова без ордера, и снова при свидетелях. Хотите разборок со всем этим — хорошо, я с удовольствием пообщаюсь с Его честью судьёй Гринсоном, — заявил Херлох.
Дерринджер поморщил лоб, оглянулся, затем произнёс: — Проклятые щелкопёры! — после чего скомандовал спецназу отходить. И сам пошёл вслед за ним, бросив ехидно: — Я ещё вернусь, запомните! — Тоже мне, терминатор, — высказался я.
— Не берите в голову, Ват, настало время нанести визит Паттернам, — начал собираться Шилдс.
— Первый автобус прибудет на нашу остановку через пятнадцать минут, — посмотрел я в расписание городского транспорта.

Через сорок минут мы сидели в кабинете у среднего из Паттернов — солидного мужчины в строгом деловом костюме. Он внимательно выслушал нас и сделал вывод: — Не понимаю, почему мне нужно иметь дела с вами, мистер Шилдс, и с вами, мистер Ват. Насколько я знаю, преступник пойман, проблем у меня нет. Так что, приятно было познакомиться.
— Мистер Паттерн, хотите пари? Через три дня вы сами позвоните мне по поводу новой кражи, моя визитка у вас в руках, — заявил Херлох.

Мы встали и гордо удалились.

Ровно через три дня нам никто не позвонил. Мистер Паттерн припёрся лично. Видок у него был не такой напыщенный.
— Мистер Шилдс, — заявил он, — я не знаю как, но всё повторилось, на этот раз пропало пятьдесят четверьтфунтовых пакетов желатина.
— Теперь-то мы можем осмотреться на месте, — предложил Херлох.
— Конечно-конечно, мистер Шилдс, мы можем проехать немедленно, — ответил Паттерн.

Через полчаса мы уже находились на складе.

— Есть сведения, что вы заменили систему вентиляции на этом складе, — сказал Херлох.
— Да, — подтвердил Паттерн, — и не только её. Полгода назад у нас случился пожар из-за недостаточной вентиляции, загорелась сахарная взвесь, едва не сгорел весь склад. Вот мы и решили одновременно с ремонтом заменить вентиляцию, систему пожаротушения и видеоконтроля. Мы заказали самую мощную, полностью автоматическую систему. Она срабатывает от оптических датчиков.
— Прекрасно, замечательно, — поддержал хозяина склада Шилдс, — а можно узнать, кто находился на складе в те ночи, когда произошли пропажи?
— Ночной подсобный рабочий, бригада из четырёх дежурных грузчиков — но у них отдельное помещение, и на склад они приходят по мере необходимости — охранник и дежурный кладовщик. Кладовщик находится в своей конторке, и, как правило, не выходит оттуда, — пояснил Паттерн.
— Превосходно, можно поговорить с охранником? — попросил Херлох.
Паттерн тут же переговорил по портативному радио с кем-то, и через три минуты перед нами предстал охранник.
— Джон Брукс, — представился он.
— Херлох Шилдс, — представился ему сыщик. — Джон, не могли бы вы повторить ваш дежурный обход с точностью до мельчайших подробностей.
— Пожалуйста, — удивился охранник.
Он пошёл на свой пост, мы двинулись следом. От поста Джон пошёл между штабелей различной продукции. Попетлял по проходам. Поднялся на эстакаду. Осмотрел верхний ярус. Проверил тёмные углы. После этого направился к воротам. Остановился. Достал из кармана початую пачку сигарет. Достал одну. Закурил и пустил вверх облако дыма. Где-то неподалёку послышался щелчок, и сразу же загудела вентиляция. Немедленно потянуло свежим воздухом.
— Вы всегда закуриваете здесь? — спросил Херлох.
— Да, сэр, — ответил охранник, — вообще-то курить на складе запрещено. Но на улице ветрено, поэтому я прикуриваю и тут же иду на внешний обход.
— А что это за коробочка над складскими воротами, — снова спросил Шилдс.
— А это, как раз оптический датчик вентиляции, — ответил Паттерн.
— Отлично! А теперь, мистер Паттерн, покажите мне откуда пропадали товары, — попросил Херлох.
Паттерн повел нас вдоль штабелей разнообразных товаров и остановился возле предпоследнего.
— Лимонная кислота, — прочитал Херлох, — упаковки по полфунта. Прошу вас, Паттерн, пересчитайте.
Паттерн мастерски обсчитал штабель: — Вот ведь пропасть! Снова не хватает тридцати пяти упаковок. Это что? Их спёрли, когда мы находились здесь?
— Нет, Паттерн, вовсе нет. Скажите, можно ли вентиляцию включить принудительно? — спросил Шилдс.
— Конечно — ответил Паттерн.
— Очень хорошо, дадите команду по моему сигналу, — попросил Херлох с довольной улыбкой на лице. — Джон, пожалуйста, заберитесь на штабель и водрузите наверх пирамидку из десяти двухфунтовых пакетов муки.

Охранник подставил лестницу, забрался наверх и скоро соорудил пирамидку.
— Включайте! — скомандовал Шилдс.
Паттерн дал сигнал по рации, немедленно загудела вентиляция. Через десять секунд она вышла на крейсерскую мощность, и тут же верхний пакет из пирамидки зашевелился, оторвался от штабеля и исчез в вентиляционном коробе, который подходил почти вплотную к штабелю. Сразу же за ним зашевелился следующий пакет.
— Выключайте, — дал команду Херлох.
Вентиляция смолкла. Шилдс довольно потёр руки:
— Извольте, мистер Паттерн, мы только что с вами наблюдали процесс пропажи товара. Я настоятельно советую вам забрать заявление на беднягу Жозефа Абдула и извинится, он уже сидит в каталажке шесть дней за просто так. И ещё — как-нибудь вентиляцию поправьте, иначе пропажи будут иметь место и далее.
— Спасибо, мистер Шилдс, вы не дали ходу несправедливости, я немедля последую вашим рекомендациям.


На следующее утро к нам на кофе зашёл Жозеф Абдул. На нём уже не было рабочей спецовки. Африканец щеголял в новеньком фирменном костюме от Паттерн, Паттерн и сыновья.
— Примите мою признательность, мистер Шилдс, благодаря вам я продвинулся по карьерной лестнице. Паттерны намеревались ещё раз заменить вентиляционную систему, а я предложил просто затянуть раструбы металлической сеткой. Это сэкономило им много денег, и узнав, что у меня диплом инженера, они назначили меня главным смотрителем по вентиляции всего складского комплекса. Теперь я подумываю, не перетащить ли своё семейство в Лондон, — обрадовал нас Абдул. — А как вам, мистер Шилдс удалось оправдать меня?

— Для начала я решил найти совпадения во всех трёх случаях. Список товаров был разным. Зато пропажи происходили в одну и ту же смену, вас, уважаемый Жозеф, при третьем случае не было. Грузчики на складе без присмотра не появлялись, дежурный кладовщик все вопросы решал дистанционно по компьютерной сети. Остаётся охранник. Он-то и включал вентиляцию, закуривая и дымя на датчик вентиляции.
А вентиляция — это отдельный разговор. Я навёл справки у разработчиков. Оказывается при вертикальных заборных коробах мощность системы позволяет всасывать предметы весом до двух с половиной фунтов с расстояния в полтора фута. Кстати, они предлагали Паттернам горизонтальные короба, но те решили сэкономить. А в результате под раздачу попали вы, уважаемый Абдул.
— Ну, Паттерны искренне извинились, — сказал Жозеф, — и Дерринджер тоже, правда не искренне.
— С него станется, — заключил Шилдс.
— Горбатого могила исправит, — заключил я.
— Иншалла, — заключил Жозеф Абдул.
И мы налили себе ещё по чашечке замечательного кофе.

Старинный манускрипт[править]

В этот день я удачно сдал очередной материал в редакцию и к полудню, получив свои кровные, подымался по лестнице к нашему с Херлохом Шилдсом обиталищу. Почему я не воспользовался лифтом? Потому что я прикупил добрый десяток пинт настоящего Паддингтонширского портера и нёс его домой прямо в бочонке. А настоящий портер, скажу я вам, перед употреблением должен обязательно побултыхаться. Подышать. Ожить. Не верите — попробуйте сравнить. И если вы не согласитесь, то можете назвать меня безрогим бычарой.
По дороге я обогнал карабкающегося наверх пожилого рэбе. Но вот уже на последнем пролёте меня едва не сшиб с ног катящийся по лестнице хмырь с мордой, напоминавшей старую крысу. На нашей площадке стоял Херлох и потирал правый кулак.
— Вы мне за всё ответите!!! — вякнул крысомордый.
Вместо ответа я повернул его спиной к себе и отвесил вкусного пинка со всей дури. Господинчик продолжил свой скорбный путь вниз по лестнице. Даже когда он выкатился на улицу, оттуда ещё долго доносились вопли.
— Ну вот, Шилдс, как же так, у вас тут драка, а я ни сном, ни духом. Это не справедливо, в конце концов! — сказал я нарочито обиженным голосом.
— Извините меня, Ват, но некоторые люди затевают дело, совсем не беспокоясь о последствиях.
Вот, например этот господин, которому вы так мастерски придали ускорения, оказывается настоящий Граф Клэнси. Месяц назад он нашёл документ, где король Вильгельм III дарует барону Клэнси — его предку — графский титул. Казалось бы, нашёл и нашёл — гордись себе втихую. Так нет, этот субъект припёрся ко мне и сказал, что отвалит мне двадцать тысяч фунтов, если я найду документ о более раннем упоминании его предков. И договор подписал ведь. Ну, я пошёл в королевский архив, и через две недели нашёл, что в 1327 году некоего рыцаря Джорджа Клэнси по именному указу короля Эдуарда III повесили за преднамеренную порчу мостов и разбой на большой дороге. Понятно, что это клиенту не понравилось. Я это прекрасно понимаю. Так он ведь платить отказывался. А когда я заикнулся о договоре — хотел ударить меня ногой. Остальное вы видели, Ват. И даже немножко поучаствовали. Кстати, что это у вас на плече, судя по дубовому бочонку и характерному запаху — старый Паддингтонширский. Где вы его достаёте? Скорее подымайтесь, я немножко притомился, выпроваживая его светлость.
Тут нашей площадки достиг рэбе.
Херлох удивился:
— Рэбе Соломон? У вас что, пропал раритетный свиток Торы?
— Сам пророк Авраам не сказал бы точнее, мистер Шилдс, — с вековой грустью в голосе ответил рэбе.
— Почтенный Соломон! Почему ж вы пешком? Двадцать второй этаж! — удивился Херлох.
— Я никому не говорил, мистер Шилдс, но вам…, у меня лифтобоязнь, я боюсь застрять, а когда у меня такое дело…, боюсь застрять вдвойне, — ещё более печально отвечал рэбе.
— Итак, у вас пропал тот самый манускрипт, — начал Шилдс. — А можно поподробнее?
Соломон поглядел куда-то в потолок, тяжко вздохнул и начал:
— Чтоб вы знали, джентльмены, наша община выстояла в пяти судебных процессах, чтобы доказать право обладания древним списком Торы. Уверяю вас, господа, это очень ценный документ, таких в мире только три. Вы не можете себе представить, насколько он дорог нашей общине. А дело было так. Сегодня мы решили немножко прибраться в синагоге, послезавтра суббота, должно быть всё чисто. Я только начал прибираться в шкафу со свитками, как послышался какой-то шум. Я всё бросил и побежал на шум. Оказывается, это сын нашего начальника службы безопасности набедокурил. Закария хороший мальчик, хорошо учится и Тору изучает прилежно, но очень любопытный и изрядный выдумщик. Вот и в этот раз он пришёл к отцу на работу из школы, забыв пообедать, отец строго-настрого приказал съесть свой школьный завтрак. Так этот сорванец не придумал ничего лучшего, как поджарить хлеб. Надо прямо сказать — так конечно вкуснее, но вот использовать для этого Менору вовсе не обязательно. Пошёл запах, и почти поднялась паника, но к счастью всё разрешилось. Его отец объявил, что Закария наказан, и попросил меня дать ему работу, чтобы некогда было думать о шалостях. Я пообещал дать переписать ему пару свитков, знаете — у мальчика каллиграфический почерк. Я помог восстановить порядок, а когда вернулся к шкафу, то с ужасом обнаружил — свитки пропали. Я немедленно попросил отца Закарии — Эйба Гора — закрыть выходы из синагоги и никого не выпускать. А сам немедленно направился к вам, мистер Шилдс. Мне очень не хотелось бы обращаться в полицию, инспектор Дерринджер, как бы это сказать — недолюбливает нашу общину.
— Хорошо, тогда направимся в ваши владения, почтенный Соломон. Ват, вы участвуете? — произнёс Херлох.
— Конечно я с вами, — ответил я. Подумав при этом, что ещё один гонорар будет совсем не лишним.

Прибыв в синагогу, мы обнаружили у входа здоровенного, рыжеволосого мужика, с интересом осматривающего нашу процессию.
Вперёд вышел рэбе Соломон и сказал:
— Эйб, знакомься, это мистер Шилдс, сыщик, а это его друг — мистер Ват.
Повернувшись к нам, он представил нам здоровяка:
— Эйб Гор, наш начальник безопасности.
— Приятно познакомиться, — сказал Хнерлох, — давно в отставке, сержант, уэльские гвардейские стрелки, если не ошибаюсь. Туго пришлось на Фолклэндах?
Эйб удивлённо посмотрел на Шилдса:
— Мне рэбе Соломон много рассказывал о вас, но я сомневался. Теперь я просто удивлён, сэр.
— Да почти ничего удивительного, — улыбнулся Херлох, — у вас виден армейский жетон, значит вы военный; то, что вы не на службе, мне сказал рэбе, значит отставной военный; краешек вашего жетона виден из-под рубашки, на нём сержантский шифр, следовательно, вы — отставной сержант. Когда вы жали мне руку, я увидел на вашем предплечье татуировку — полковой знак уэльских гвардейских стрелков. Тут всё ясно. А рядом с эмблемой есть надпись — «Сэр Галлахад». Это не самое удачливое судно. И затонуло именно на Фолклэндах.
— Действительно, сэр, я тогда, правда, был ещё капралом, меня послали на бак, когда старичок  «Сэр Галлахад» словил в трюм аргентинский фугас. Рвануло так, что я отдельно от своих ботинок полетел в залив. Правда, я хорошо плаваю, а там до берега было всего ничего. По дороге я наткнулся на лейтенанта из соседней роты, пришлось взять на буксир, малый был без сознания. Выбрались в общем. Мне повесили Крест Виктории за спасение, от Её Величества. И вычли из жалованья за утраченное имущество. Но я считаю, что мне всё равно повезло, сэр.
— Несомненно, мистер Гор, несомненно! — согласился Шилдс. — Тем более, как мне сказали, у вас замечательный сын.
— Сорванец вечно что-нибудь выдумает. Вот неделю назад по математике он изучал пропорции, затем нашёл в Интернете среднюю продолжительность жизни кошек и среднюю продолжительность жизни людей, составил пропорцию и выяснил, что нашему коту Султану — я привёз его из Стамбула — пора проводит Бар-мицву. Позаимствовал у рэбе Соломона пару тфиллин, Тора у него своя имеется. И решил провести обряд Султану. Но то ли кот был не в духе, то ли Султан по убеждению — антисемит…, в общем, кот оставил на его носу пару великолепных отметин, затем спёр колбасу из школьного завтрака и, засев на шкафу, держал оборону, пока колбаса не кончилась.
Все дружно засмеялись. Херлох добавил:
— Как вы думаете, рэбе Соломон, а как бы Султан прочёл отрывок из Торы?
Все ещё посмеялись.
— Ну вот, теперь настроение у всех поднялось, и мы можем приступить, — подытожил Шилдс.
Все не замедлили пройти в помещение. Там Херлох внимательно осмотрел пространство возле Меноры. Затем Соломон повёл всех к месту хранения манускрипта. Шилдс повторил осмотр и на этом месте.
— Мне очень хотелось бы побеседовать с Закарией, — попросил сыщик.
И тут выяснилось, что мальчик самым странным образом пропал. Поиски ни к чему не привели.
— Мне очень не хотелось бы плохо подумать о нём, но где же мальчик? — вновь погрустнел рэбе Соломон.
— Он не способен на кражу, я ручаюсь за него головой! — вступился отец.
— Подождите, Эйб. Почтенный Соломон, уверяю вас, манускрипт и мальчик не покинули пределов этого здания. Нужно получше поискать, — сказал Херлох.
Повторный поиск оказался тоже безрезультатным. Но тут Шилдс обратил внимание на странную конструкцию, притянутую к потолку в коридоре.
— Это раскладная лестница на чердак, ей уже полгода никто не пользуется, — поспешил информировать всех мистер Гор.
— Обратите внимание на первый складной пролёт, сейчас эта секция сложена ступеньками вниз, на них видны чьи-то следы, — заметил Херлох.
Лестницу немедленно опустили и мы, возглавляемые рэбе Соломоном, вошли на чердак.

Обнаруженная нами картина ввела всех в благоговейное умиление. Устроившись на двух фанерных ящиках, лицом на листке бумаги мирно спал Закария Гор, рядом на импровизированном столе, прижатый светодиодным фонарём с одной стороны и надкусанным бутербродом с другой, лежал древний манускрипт и только что написанная мальчиком бумажная копия.
— Обратите внимание, — заметил Херлох, — почерк древнего писца скопирован с филигранной точностью. У мальчика талант.
Рэбе Соломон осторожно взял манускрипт, и мы покинули чердак, оставив Закарию на попечение его отца.

Через пять минут Соломон, угощая нас свежезаваренным чаем, говорил:
— Слава Богу, мистер Шилдс, что всё хорошо закончилось, я бы не перенёс пропажи. Кто мог подумать, что мальчик возьмёт документ без разрешения?
— Малыш не виноват, — заступился за маленького Гора Херлох, — он действительно осознал свой проступок и принял наказание, вы ведь сами предложили скопировать ему пару свитков. Вот он сначала подождал немного, потом направился к вам в комнату, рэбе, увидел манускрипт, подумал, что это вы приготовили для него, и пошёл выполнять наказание. А так как кругом поднялась суета в связи с поиском манускрипта, он нашёл то место, где ему никто не мешал — чердак. Там он честно выполнил работу и, вероятно, притомился да и уснул тут же, где и работал.
— А как вы нашли его укрытие? — спросил старший Гор.
— Да запросто. Парень проголодался и все свои действия сопровождал поглощением бутербродов, последний он не доел, им он фиксировал манускрипт. А бутерброд за собой всегда оставляет следы — хлебные крошки. Они-то меня и привели к чердачной лестнице.
Соломон ещё раз вознёс хвалу Богу, после чего мы поспешили откланяться, ведь нас дожидались десять пинт старого доброго Паддингтонширского портера, а заставлять долго ждать себя портеру — это просто неприлично.

Опальный олигарх[править]

В этот день редакционные дела отпустили меня пораньше. Я вернулся к нам на Бакен стрит и застал Херлоха за приготовлением кофе. Едва я собрался было упасть ему на хвост, как в дверь настойчиво зазвонили.
Мы удивились — обычно в это время дня посетители избегали нашего логова. Мы удивились ещё больше, когда, открыв дверь, обнаружили за ней инспектора Дерринджера в сопровождении моего приятеля Дадсона.

— Добрый вечер. Что вас так взволновало, инспектор? — спросил Шилдс, — а, Дадсон, как поживает куст шиповника?
— Я задержал этого вуайера за съёмкой в полицейской зоне. Он заявил, что вёл съёмку для вас, Шилдс, — сказал Дерринджер. За его спиной Дадсон выделывал забавные мимические пассажи, из которых я понял, что он просит подтвердить его слова.
— Да, инспектор, я просил его об одной услуге, — ответствовал Шилдс.
— Тогда, Шилдс, вам придётся ответить на мои вопросы, и от того, КАК вы на них ответите, я решу арестовывать вас или нет. Кстати, с чего это вы взяли, что я взволнован? — продолжил полицейский начальник.
— Да всё не очень-то и сложно, Дерринджер. Обычно у вас безупречный вид, ну, разве что, за редким исключением. Я имею ввиду тот случай, когда вы лично руководили поисками на городской свалке. Что же я наблюдаю сейчас? На вас как всегда белоснежная сорочка, но пуговицы застёгнуты не по порядку; строгий галстук присутствует, но одет под ней. И, в довершение ко всему, в кармане вашего пиджака вместо платка заправлен кусок бумажного полотенца. Так вы могли поступить, когда вас что-то сильно взволновало. Настолько, что вы бросили всё и побежали…, полагаю, побежали ловить беднягу Дадсона. Тот сидел на берёзе — об это говорит характерной формы белёсое пятно на его куртке — но неудачно попытался сменить позицию и рухнул в куст шиповника, а об этом свидетельствуют характерные царапины на руках и лице. Где вы его и стреножили. — изрёк, Шилдс, прихлёбывая кофе.
— Дьявольщина, Шилдс, как вам это всё удаётся? Я в самом деле мыл руки, когда этот орангутан (тут он показал на Дадсона) свалился с берёзы, — с досадой сказал Дерринджер, приводя свой внешний вид в порядок.
— Не будьте мстительны, инспектор, Дадсон действительно снимал для меня. Видите ли, я заключил пари с редактором «Daly Criminal Observer», что смогу раскрыть одну тайну, не выходя из дома.
— Какую? — заинтересовался Дерринджер.
— Тайну смерти одной весьма неоднозначной личности — Саркиса Сосновского.
— Так вот зачем вы подослали к месту происшествия этого ловкого малого! — снова указал на Дадсона инспектор. — Так вот, как официальное лицо, ведущее расследование этого инцидента, я приказываю: немедленно выкладывайте всё, что у вас есть!!!
— Не кипятитесь, Дерринджер, я расскажу, вот только кофе допью! — спокойно ответил Шилдс, и, допив кофе, уселся в кресло.

— А для начала угадайте причину смерти, инспектор, — начал Херлох.
Дерринджер совсем было собрался взорваться, но, обведя всех присутствующих испепеляющим взглядом, решил ответить.
— Я склоняюсь к версии о несчастном случае, менее вероятно — самоубийство, — сказал он.
— Я докажу, что это убийство, инспектор, — заявил Херлох.
И, не дожидаясь, когда Дерринджер переспросит, стал излагать:
— Для начала обратим внимание на биографию этого человека. Подающий большие надежды учёный — талантливый, с незаурядным образом мышления — решает воспользоваться новыми возможностями, открывающимися в связи с изменениями в политике на его родине, в России. Он смело идёт в коммерцию, организовывает ловлю крупной рыбы в мутной воде. Ему улыбается удача. Он продолжает активно махинировать. Его средства растут как на дрожжах. С помощью денег Сосновский пробивает себе дорогу во власть. Там он достигает самых верхних эшелонов. Казалось бы, жизнь удалась. Но нет, амбиции Сосновского не дают ему остановиться. Он желает выйти на самый верх власти. И вот тут впервые удача закапризничала. Оказалось, что к наивысшей власти стремится не только он. На него заводят сразу несколько уголовных дел. Сосновский бежит к нам на остров и добивается политического убежища. Он всё еще сказочно богат. Он стремится приумножить свои богатства. Поначалу ему везёт. Но затем фортуна окончательно повернулась к нему, пардон, задом.
Сосновский вкладывается в Транснистрийский проект, из-за экономической нестабильности проект приносит убытки. Далее он вкладывается в Джорджию. Политическая конъюнктура поменялась, вложения пропали. Затем новый удар — бракоразводный процесс, проигранный с огромными издержками. Но Сосновский решил отыграться и подал в суд на другого олигарха. Адвокаты того оказались ловчее адвокатов Сосновского. Снова убытки, снова поражение. А амбиции остались. И последняя капля — он продаёт часть бизнеса и ожидает прихода наличности, но та так и не поступает на его счёт. Раньше Сосновский сам всех кидал. Кидал с огоньком, талантливо, многих не по одному разу. И вот наступил момент, когда его самого не менее талантливо кинули, и не один раз. Вот тут-то появляется первое условие для явления ЖАБЫ.
В качестве второй опоры моей версии служат факты обстоятельства дела. А они таковы: первое — смерть наступила от удушения. Второе — тело нашли в запертой изнутри комнате. А кто может задушить человека в запертой изнутри комнате? Только собственная ЖАБА. Так что это чистой воды убийство. Сосновского задушила собственная ЖАБА.

Тут в дверь раздался звонок. Как оказалось, это пришёл помощник инспектора Браун. Он принёс Дерринджеру какие-то бумаги. Дерринджер прочитал и злорадно улыбнулся: — Ага, Шилдс, значит ЖАБА. Вот заключение патологоанатома. Исследуемый действительно умер от удушения, но у него ещё и сломано ребро! А ЖАБА только душит, рёбер не ломает, это всем известный факт.
— А давайте-ка, инспектор, посмотрим, что же успел заснять наш общий друг Дадсон, — не подав виду, сказал Шилдс.
Дадсон быстро подключил камеру, и мы все уставились в экран. Сначала ничего не происходило, примерно полчаса было видно лишь заднее крыльцо дома погибшего и часть подъездной дороги. Затем подъехал небольшой фургон, из него вылезли двое мужиков с носилками и направились в дом. Через несколько минут дверь открылась, из неё, пятясь, появились двое с носилками. Первый пытался нащупать ногой начало лестничного марша, оступился, потянул на себя носилки, и оба кубарем покатились по ступенькам. Тело сосчитало все ступеньки. Было видно, как санитары поднялись, потом недолго поспорили друг с другом, отчаянно жестикулируя. После они погрузили тело на носилки, носилки с телом — в фургон, потом погрузились сами. Фургон отъехал. Затем камера развернулась на сто восемьдесят градусов и стала видна сельская улица, велосипед на обочине, рядом с ним стоял мальчишка лет десяти и целился из рогатки прямо в камеру. Рогатка выстрелила, после чего изображение дёрнулось, показало кусочек неба с ветками берёзы, ещё раз вздрогнуло и пропало окончательно.
— Ну, вот вам, инспектор и сломанное ребро! — заключил Шилдс.
— Мне тяжело признать, но вы оказались правы, — ответил Дерринджер. — Это была ЖАБА. Какая ужасная смерть, джентльмены!
— Ужасная! — подтвердил Браун.
— Согласен! — произнёс я.
— Не могу ничем возразить, инспектор! — добавил Шилдс.
— Проклятый мальчишка, найду — уши надеру! — заключил Дадсон.

P.S. Автор считает своим долгом сообщить: выше приведённый текст, не является действительным фактом. Все совпадения имеют случайный характер, и не несут личной направленности.

P.P.S. Группа писателей-негров заявляет: этот негодяй запер нас в подвале и заставляет горбатиться на себя за еду, спасите нас кто может, ПОМО…………..БЮДПФЫРТШЦУК….. Кровища1.jpg